Распространенное мнение о том, что Наруто не умеет готовить, было неправдой. Умеет, и совсем недурно, хотя, скорее, простые блюда, чем какие-нибудь кулинарные изыски.
Другое дело, что себе готовить скучно и необязательно, да и слишком он любил рамэн и гренки, чтоб заморачиваться на чём-то большем. А после того, как он стал чунином, а потом и дзёнином, миссии посыпались, как горох из худого мешка.
Наруто резал овощи и разогревал обед, слушая, как льётся вода в душе. И думал о том, что такому шиноби, да и просто такому человеку, как Учиха Итачи, не нужны дурацкие самодельные амулеты.
Шум воды стих, и в скором времени до слуха Наруто донеслось шлёпанье мокрых босых ног по деревянному полу. Итачи имел привычку ходить бесшумно, практически ничем не выдавая своего присутствия. И Наруто стоило немалых усилий привести Итачи к мысли, что дома не надо вести себя, как на миссиях. Не стоило бесшумно подкрадываться сзади, ни к чему вздрагивать и моментально собираться от любого постороннего шума. И – что больше всего задевало Наруто - не было причин держать собственные вещи в таком виде, будто он приехал в гостиницу на пару дней.
Итачи приблизился к Наруто вплотную – слишком близко для привычной дистанции между ними и непростительно близко для человека, чьё личное неприкосновенное пространство измеряется длиной вытянутой руки. Наруто замер. А Учиха Итачи просто протянул руку и «стрельнул» кружочек огурца через плечо носителя Кьюби - Наруто обдало жаром горячего после душа тела. Учиха задел носом светловолосую макушку, украдкой дотронулся – почти невесомо ущипнул одними губами кожу на шее. И отстранился. Ощущение чужого тепла исчезло, и Наруто услышал, как Итачи захрустел огурцом.
Наруто рвано втянул воздух носом, а сердце сбилось с привычного ритма.
- Давай сегодня вечером посмотрим телевизор, - носитель девятихвостого улыбнулся, глядя, как Итачи усаживается за стол.
- Давай.

Вечером они и правда смотрели телевизор, развалившись на диване.
Итачи сидел почти неподвижно весь фильм, закинув левую руку на спинку дивана и склонив голову набок и чуть назад. В похожей позе он устраивался, когда у него побаливала голова. Наруто же вольготно раскинулся, прижимаясь к боку Итачи всем телом и уложив голову ближе к его плечу. Яркий электрический свет заливал комнату, делая её похожей на картинку за стеклом рождественской сувенирной шкатулки, и единственной деталью, нарушавшей это ощущение, был звук работающего телевизора. А за окном шелестел ветер в кронах деревьев, уже одевшихся в летнюю листву. И там, снаружи, словно жил другой мир, отгороженный ветром, надушенным запахом сирени, от небольшой квартирки этих двоих шиноби.
Наруто лениво смотрел старое кино, неосознанно прислушиваясь к размеренному и лёгкому дыханию Итачи. По лицу, от виска, где топорщились короткие и более мягкие волоски, к щеке, расчерченной лисьими усами, скользнули пальцы. Ниже, сползая по шее к ключице. И обратно, почти невесомыми касаниями подушечек пальцев прочерчивая невидимую дорожку. Потом эта незатейливая, но успокаивающая нежность, от которой изредка по спине пробегали легкие мурашки, сменилась неспешным перебиранием светлых прядей волос. То ласковое и ненавязчивое, то на грани жёстких потрёпываний лохм, как треплют собаку. И всё так же неспешно…
Наруто сидел, расслабившись и замерев, лишь изредка поворачивая голову, чтоб подставить под ласкающую руку другое место. Ему было так хорошо, что ничего больше и не хотелось.
Но когда фильм подошёл к концу и Итачи потянул его к себе, одновременно опрокидывая на спину, Наруто не сопротивлялся и не возражал.
Итачи редко прибегал к ласкам перед непосредственным сексом. Учиха и так был слишком медленным, слишком неспешным, чтоб сверх того растягивать процесс занятия любовью и часами изводить партнёра – слишком молодого и темпераментного. И этот раз не стал исключением. Наруто закрыл глаза, стараясь дышать глубоко, порой даже сжимая зубы от невозможности заставить двигаться Итачи быстрее, быстрее закончить эту пытку. Мучительную, сводящую с ума, обжигающую вены изнутри и заставляющую тело становится неуютным и тесным. А Итачи навис над ним, уперевшись коленями и ладонями в диван по обе стороны от него, и длинные пряди волос касались груди, плеч, лица Наруто, ласкали, щекотали, отвлекали. И, как всегда, неуправляемое желание плавило сознание, сводило мышцы сладкой и болезненной истомой… В какой-то момент Наруто предсказуемо заёрзал под Итачи, раздражённый, что всё вот так, заметался, приходя в ярость, попытался вырываться. Но Итачи, предвидя это, горячими ладонями крепко прижал его за плечи к дивану, глядя на него из-под полуприкрытых век, из-за длинных ресниц – заинтересованно и отстранено одновременно. И через несколько секунд Наруто, обессилев от рывков, откинулся обратно на жёсткую диванную подушку, успев пропустить несколько мягких атласных прядей сквозь свои ладони. И дальше уже просто выгибался навстречу и стонал. А Учиха, уловив момент, гладил его по лицу, губам, лбу, вискам…
Когда Итачи сам приблизился к оргазму, он неожиданно потянулся к Наруто за поцелуем – и это единственное, что выдало его возбуждение. Поцелуи ложились на губы - обжигающие, глубокие, терпкие, как сухое вино. А Наруто цеплялся за любовника руками, задыхаясь, надрывно скуля, расцарапывая Итачи спину.
Кончил Итачи, отпустив Наруто. Выпрямившись и запрокинув голову, срываясь на полувздох-полустон. А потом, улегшись рядом, помог кончить перевозбудившемуся Наруто, который после разрядки уткнулся ему в плечо лбом и еще долго пытался отдышаться. А Итачи гладил его по спине, по шее, перебирая влажные прядки, и молчал…
...А в два ночи Наруто уже бродил по квартире, собираясь на миссию. Двигался он бесшумно – сильное, тренированное тело позволяло быть лёгким и быстрым, вписываться во все повороты и со звериной грацией огибать мебель.
Итачи спал в спальне, натянув одеяло почти на нос, потому что было раскрыто окно, а снаружи похолодало. Лишь тяжёлая и тёмная масса волос раскинулась на белеющей в темноте подушке – это была его маленькая поблажка самому себе. И Наруто мельком пожалел, что в этот раз он не увидит, как утром Учиха будет долго и кропотливо распутывать и расчёсывать непослушные пряди..
Проходя через гостиную, Узумаки поискал под диванной подушкой амулет, но не нашел его. Нахмурился, пытаясь вспомнить, куда он мог его сунуть, если ещё не выкинул с лишними обрезками. Заглянул под раковину, в мусорное ведро, ничего толком не разобрал, а рыться раздумал. Мысленно приказал себе не беспокоиться по пустякам: Итачи все равно выкинул бы его. Почти стоя на пороге, Наруто еще раз изумился - и как это ему пришло в голову сделать своими руками подарок-оберег? Итачи – лучший, с ним ничего не случится и так.

Когда Наруто вернулся в Коноху, к входной двери его квартиры сюрикеном была пришпилена записка, на которой размашистым почерком выведено: «Зайди в Госпиталь. Он там».
Когда Наруто ворвался в вестибюль, Сакура оказалась неподалёку. Она схватила его под локоть, шикнула и потащила куда-то, остановившись лишь у безликой двери в череде таких же безликих дверей на втором этаже.
- Сакура-чан! – не выдержал сосредоточенного молчания Харуно Узумаки. От сдерживаемых эмоций он был готов уже плеваться словами и выворачивать пространство наизнанку. - Что, девятихвостый побери, с ним?!
Куноичи посмотрела на бледного и взлохмаченного боевого товарища пристальным взглядом бутылочно-зелёных глаз, затем вздохнула, привычным движением заправляя нежно-розовую прядь волос за ухо.
- Жить будет. Я его даже выпишу через неделю, если не будет никаких осложнений. Только не ори, - жёстко добавила Харуно. Наруто весь ссутулился, и она, сжалившись над ним, сочувственно-успокаивающе дотронулась до плеча мягкой прохладной рукой:
- Выдохни. Всё в порядке…
Просто она не знала.
Наруто хватило на то, чтобы неуклюже кивнуть и на деревянных ногах шагнуть за дверь.
В просторную и выбеленную палату лился косыми лучами солнечный свет, пол и кровать были расчерчены тонкими тенями от рамы.
Итачи выглядел беспомощным с компрессом на глазах и с иглой капельницы под тонкой кожей на сгибе локтя. Сквозь бледную, почти землистую кожу просвечивали голубоватые и лиловые вены.
Наруто облизнул сухие губы, осторожно приблизился к кровати и сел на единственный стул рядом с ней, стараясь не шуметь.
Но неожиданно никак не отреагировавший на его приход Итачи повернул голову и улыбнулся уголками губ.
- Привет, – еле слышно.
- Привет.
- Вернулся…
- Ага. – Наруто улыбнулся в ответ и наконец-то смог выдохнуть.
- И я вот с миссии… вернулся, - обронил Итачи с легкой усмешкой.
- Ага. Здорово.
Учиха отчего-то замер, лицо его стало сосредоточенным, а вены на руке, на которую была поставлена капельница, вздулись вместе с мышцами. И до Узумаки дошло, что его любовник пытается приподнять и повернуть свою руку, но почти не может ею двигать.
Наруто встал, чуткими руками дотронулся и развернул за такое хрупкое сейчас запястье кисть Итачи к себе, а тот раскрыл ладонь. В ней лежал уже слегка замызганный, с пятнами засохшей крови самодельный амулет Наруто.
- Спасибо, - шепнул одними губами Итачи. И у Наруто в животе всё свернулось в тугой узел.

Через неделю Итачи и правда выписали, и Наруто вел его через всю деревню к их дому. Они шли неспеша, и Узумаки поддерживал Учиха, стараясь держаться зелёных аллей и иногда останавливаясь в тени, чтобы тот отдышался. Рваные кружева теней и маслянистые пятна света колыхались на земле, дул лёгкий ветерок. Обоих шиноби всю дорогу сопровождал горячий запах травы и нагретого камня.
А у дверей Наруто взял Итачи на руки и следующие несколько метров пронёс так. Итачи не возразил, лишь устало пристроил голову на плечо любимому и закрыл глаза.
А на следующий день они, как и раньше, пили зелёный чай с лотосом, сидя на маленькой кухне друг против друга. И в какой-то момент Итачи выложил на стол из кармана брюк амулет.
- Доделай его, Наруто-кун.
- Нет. Выброси. – Наруто упрямо нахмурился.
- Почему? – всё так же спокойно, как и всегда, поинтересовался Итачи, но теперь в его голосе чувствовалась ещё и усталость.
- Потому что как только ты его взял, то сразу в больнице оказался! – с жаром выпалил носитель девятихвостого, аж приподнимаясь на месте. На щеках проступил лихорадочный румянец, глаза нездорово заблестели.
Итачи наклонил голову на бок.
- Это потому что ты его не доделал, а я ещё взял без спроса. Это ведь должен был быть подарок. – Это было даже не вопросом – утверждением. Итачи с такой серьёзностью возразил Наруто, что тот растерялся, не веря, что они говорят всего лишь о дурацкой самодельной вещице.
- Но… зачем он тебе вообще?
Итачи долго не отвечал, полуприкрыв глаза. Начал зачем-то медленно размешивать зелёный чай, в котором не было сахара, чайной ложкой для варенья. И, наконец подняв лицо к Наруто, ответил:
- Знаешь, Наруто-кун… На самом деле лично мне совсем не хочется нелепо или геройски - да разницы никакой – погибнуть на миссии. Погибнуть в полном одиночестве…
И посмотрел Наруто в глаза. Прямо, открыто, сосредоточенно, а не отрешённо, как обычно, как раньше…
И у Наруто перехватило дыхание от этого взгляда.
А потом Наруто молча сгрёб амулет в кулак, всё ещё не смея дышать, и сердце все еще бешено колотилось где-то в груди. И улыбнулся.
- Заметано, дате байо.
- Спасибо, Наруто… кун?
- Давай без «кун».
- Давай.